Подлинные полулюди.
Подлинные полулюди
Палачи не торопятся. Несмотря на усталость они некоторое время наслаждаются психической пыткой. Они стараются придумать что-нибудь особенно унизительное: новый арестованный должен сам раздеться.
Они повторяют садистские приемы своих развращенных учителей.
Перед нами отец семейства — рабочий, организатор столовой для безработных; он рассказывает, — его голос дрожит при воспоминаниях,— как в подвале штурмовиков он должен был согнуться и подставить голый зад под точно рассчитанные удары штурмовиков. Штурмовики оставили его довольно долго в таком положении, наслаждаясь этим зрелищем, а затем стали бить.
Заключенные из соседнего помещения могут все видеть, так как двери оставлены раскрытыми. Новый арестованный вскакивает при первом ударе стальным прутом, но новое приказание заставляет его принять прежнее унизительное положение. Его вскакивания «наказуемы», процедура проводится строже; он должен теперь громко считать удары, которые ему наносят. Отсчет становится неясным, сливаясь с криками от боли; удары сильны, кожа разрывается после пятого удара, штурмовики между тем уже успели отдохнуть.
Вторая степень уже переходит в третью—к психическим пыткам. Она изобретается начальниками отрядов. Примитивная жажда мести,
[ 175 ]
проявлявшаяся у рядовых штурмовиков в простых формах, получила садистское извращение у начальства. В будущем можно будет установить, какую роль при этом играла извращенная сексуальность многих руководителей штурмовых отрядов. Присутствие гомосексуалиста графа Гельдорфа, нынешнего полицей-президента Потсдама, при многих пытках — достаточное основание подозревать, что многие явились несчастными жертвами извращенности руководителей штурмовиков.
И теперь еще боялись гласности. Документ из Берлина-Кепеника сообщает о порядках в помещении штурмовиков в Кепенике: «В пивной Демута в этих избиениях принимал особое участие сын хозяина, кроме него постоянный руководитель операций начальник штурмовиков Шарзих Герберт из Кепеника. В первое время сын хозяина заводил мотор своего мотоцикла, чтобы заглушать крики. Сейчас лица жертв завертывают в тряпье. Соседи неоднократно обращались к полиции. Жильцы дома, спальни которых выходили во двор, сделали соответствующие перестановки в комнатах и спят теперь в тех комнатах, которые выходят на улицу, чтобы не слышать криков. В окнах, выходящих во двор, нельзя никому показаться. Во дворе постоянно стоит вооруженный штурмовик. Наша жизнь также находится в опасности в особенности, когда заметили, что мы думаем об этой империи».
[ 176 ]