Они поют «Интернационал».

Они поют «Интернационал».

Они поют «Интернационал»

Революционные рабочие не поддавались на провокацию палачей. Они не поколебались ни на одну минуту. О их твердости можно судить по многообразию вновь изобретаемых пыток. Коричневые отряды должны были изобрести сотни новых мучений, чтобы сломить выдержку арестованных. Они могли разбить их физически, довести беспомощных людей до унижений пытками, которые длились неделями, издергать им нервы, но каждый раз перед ними стоял новый человек, вынуждая прибегать к новым пыткам. Если они праздновали как победу то, что коммунисты читали «отче наш», что евреи сами обзывали себя «свиньями», то мы здесь констатируем, что жертвы принуждались к этому побоями, электрическим проводом. Стальные прутья и кожаные портупеи должны были быть пущены в ход, для того чтобы тяжело раненые выкрикивали «Да здравствует Гитлер».

Горящими папиросами приходилось жечь обнаженные пятки, чтобы услышать гимн Хорста Весселя из искаженных болью уст.

Но рабочие стоят молча перед своими мучителями, когда те требуют, чтобы они пели «Интернационал» (отчет из Эссена рассказывает об этом героическом эпизоде). Рабочие вспоминают при этом о сотне собраний, где они вместе со своими детьми пели этот гимн освобождения всего мира, гимн первого в мире пролетарского государства, свой священный гимн. Окруженные десятками тысяч они пели его еще в январе 1933 г., идя с товарищами плечо к плечу. Они умрут, но не будут петь его перед палачами. Их избивают резиновыми дубинками, в помещение вваливаются все время новые команды и скопом бьют этих людей, у которых изо рта и висков брызжет кровь. Глаза их горят лихорадочным огнем, они еще держатся за руки, но не поют. Удары сыплются градом. Люди шатаются, и вот они одновременно падают наземь. С громким смехом отступают от них мучители к стене.

Но тишина продолжается только минуту. Внезапно из кучи заключенных раздается пение дрожащими голосами.

Они поют, в то время как те думают, что они добились дешевой жестокой победы. Лежа на земле, разбитые и окровавленные, но не сломленные, они поют то, чего никакая власть земли не в состоянии убить: «Вставай, проклятьем заклейменный!» Штурмовики стоят минуту в оцепенении, затем подскакивают и избивают поющих, пока они не

[ 180 ]

умолкают, лишившись чувств. Но песня звучит в воздухе, наполняет пространство, проникает за стены камеры пыток, она громче свиста шпицрутенов.

[ 181 ]