Ван дер Люббе против коммунистов.

Ван дер Люббе против коммунистов.

Ван дер Люббе против коммунистов

В том же сообщении «Телеграфного агентства Вольфа» говорится далее:

«Еще 22 декабря 1932 г. Люббе, присутствуя на собрании) бастующих шоферов в Гааге, выступил с коммунистической речью. Это сообщение голландской полиции чрезвычайно важно для оценки пожара рейхстага как организованного террористического акта коммунистов».

Действительно участие Люббе на этом собрании крайне важно для оценки пожара рейхстага. Ван дер Люббе не только не выступал на собрании бастующих шоферов с коммунистической речью, но резко нападал, также как и неоднократно до этого собрания, на голландскую компартию.

Участники собрания следующим образом описывают выступление ван дер Люббе:

«Гаага, 12 марта.

«Я с возмущением узнал на прошлой неделе из буржуазных газет про сообщение полиции, будто ван дер Люббе выступил 22 декабря 1932 г. на собрании шоферов в Народном доме в Гааге с коммунистической речью. В качестве гаагского корреспондента «Трибюне» я присутствовал на этом собрании и дал отчет о нем. Так как в «Трибюне» нет места для полных отчетов о собраниях, то мой отчет не появился. К счастью он у меня сохранился, и я достаточно независим, чтобы вывести на чистую воду лжецов буржуазной прессы. Настоящим я предлагаю властям опровергнуть данные приводимого ниже отчета. Отчет подписан рабочими, принадлежащими к различным направлениям.

«Это собрание созвано было стачечным комитетом шоферов такси совместно с синдикалистским союзом. От имени стачечного комитета говорили председатель его Стенбергер и секретарь Каптиц. От имени синдикалистского союза говорил Ньювенхиз. После его речи состоялась дискуссия. Товарищ Фордулин воспользовался слу-

[ 81 ]

чаем и говорил в защиту революционной профоппозиции. Другие товарищи, в том числе один синдикалист, выступали каждый со своей точки зрения. Ван дер Люббе тоже принял участие в прениях. Председателю пришлось несколько раз прерывать этого «оратора», так как он говорил не к делу. Все его выступление носило совершенно несерьезный характер. Он несколько раз терял нить и повторялся. Сказал он следующее:

«Организации показали в этой стачке снова, что они обманывают рабочих. Шоферы бастуют вот уже семь месяцев, и мы можем спокойно сказать, что стачка провалилась. «Новый профсоюз» поспешил предать шоферов их хозяевам, и в последние дни организация не могла уже поддерживать забастовку, так как иначе она нарушила бы договор.

«N. A. S.» во главе с Боуманом использовал недовольство шоферов и надавал им всяческих обещаний. Шоферов подстрекали к выступлению, и была объявлена забастовка. Но когда организации увидели, что последняя затянулась и поглощает слишком много денег, профбюрократы с директорскими окладами вступили в переговоры с хозяевами—за спиной шоферов.- Ясно, что рабочие и теперь, в который уже раз, не сумели действовать самостоятельно. Во время забастовки должны бастовать все. А между тем часть такси работала и «желтополосые» тоже давали работу желтым штрейкбрехерам. Надо было силой воспротивиться этому. Индивидуальных выступлений не было. Забастовка текстильщиков тоже провалилась, и все забастовки провалятся. Времена стачек прошли, теперь надо найти нечто другое, но это возможно будет только тогда, когда предварительно будут разбиты все организации, в том числе и синдикалистские. Что сделал Ньювенхиз для строительных рабочих? Ничего, и ровно ничего, а теперь организации, правые и левые, обманывают шоферов. Они стараются расширить свои небольшие кадры. Революционная профоппозиция или коммунистическая партия (это одно и то же) тоже применяла в стачке текстильщиков политику обмана и, так же как р другие, ничего не сделала для них. N. A. S. и «Новый профсоюз» тоже ведут только реформистскую политику. (Председатель просит ван дер Люббе говорить к делу и короче.) Шоферы должны стоять каждый сам за себя и отказываться от помощи каких-либо организаций и партий. Каждый борется за свои собственные интересы. Надо искать новых форм борьбы, организации отжили уже свое время.

«Он все время повторялся, затем стал нападать персонально на Ньювенхиза и в конце концов запутался, не зная как кончить. Председатель говорит ему, что его время кончилось и что собрание слишком затянулось. В своем ответе Ньювенхиз заявил, что не мог толком следить за ходом мыслей этого оратора; он понял лишь, что оратор против всяких организаций.

«Как редактор «Трибюне», я считал своим долгом разоблачить лживую кампанию полиции. Коммунистическая партия стоит за массовые выступления, она против индивидуальных актов.

Подпись: А. Тероль

Гаага, Олиенберг 

[ 82 ]

— «Мы, нижеподписавшиеся заявляем, что ирисутсвовали на собрании, о котором , идет речь в этом отчете, и что ван дер Люббе выступал на этом собрании именно так, как рассказано в отчете».

[Иллюстрация]

Это—десятое противоречие. Его раскрывают независимые участники собрания шоферов в Гааге.

4 марта руководитель политической полиции сообщил, что ван дер Люббе владеет немецким языком. Из рассказов всех друзей ван дер Люббе, а также журналистов, посетивших его в тюрьме и говоривших с ним, явствует обратное: ван дер Люббе лишь с трудом изъясняется на ломаном немецком языке. 28 февраля «Локаль анцайгер» сообщал, что ван дер Люббе мог быть допрошен только с помощью переводчика.

Это—одиннадцатое противоречие.

В том же сообщении руководителя политической полиции говорится: «Ван дер Люббе вообще известен полиции как коммунистический агитатор. Так 28 апреля 1931 г. он был арестован полицией в Гронау (Вестфалия) за продажу «тенденциозных коммунистических открытою).

На самом деле ван дер Люббе продавал в Гронау почтовые открытки, изображающие его и его приятеля Хольверду. Открытка снабжена следующим текстом (на четырех языках): «Рабочее, спортивное и

[ 83 ]

образовательное путешествие Маринуса ван дер Люббе и Г. Хольверды по Европе и Советскому союзу. Начало путешествия из Лейдена 14 апреля 1931 г.». Ни слова больше, ни малейшего намека на коммунистическую агитацию. Впрочем ван дер Люббе был арестован только потому, что не имел разрешения на уличную продажу открыток.

Это—двенадцатое противоречие.

Руководитель берлинской политической полиции д-р Дильс говорит далее:

«Он (ван дер Люббе) сознавался на допросе лишь поскольку его уличали свидетели-очевидцы».

Несколькими строками дальше в том же сообщении сказано: «Он (ван дер Люббе) полностью сознался».

Правительство Гитлера не назвало очевидцев поджога. Даже официальное «Прусское бюро печати» не утверждало, что полицейские или кто-либо другой видели, как ван дер Люббе поджигал рейхстаг. Итак если следовать сообщению Дильса, ван дер Люббе вовсе не должен был сознаться в поджоге. С другой стороны, тот же Дильс утверждает, что ван дер Люббе полностью сознался.

Это—тринадцатое противоречие.

 [ 84 ]